|
||
|
СЕКС | |
Разрыв аорты у принца Фу-ка-Кеси
Знаменитая поэтесса и
куртизанка Оно-но-Комати (1Х век), основательница
классической традиции танка-пятистишья
славилась красотой и изысканным вкусном в
любовных утехах. Такое сочетание весьма редко
встречается. Сегодня, если девушка красива, то
стихов не пишет, если искусна в любовных утехах,
то страшна, как черт, если пишет стихи, то тоже
страшна, как Харибда, а если прекрасна и пишет
стихи, – то в постели, как Статуя Свободы.
Оно-но-Комати долгое время была девушкой. Никто
не мог завладеть ее сердцем, а главное, телом. Все,
кто домогался ее, был или урод, или же не писал
стихов, а если и писал, то отвратительные и не
танки, и не пятистишья. Оно-но-Комати решила
отдать свою честь смолоду лишь тому, кто посвятит
ей хорошее пятистишие. Но время шло, ей уже было
далеко за тринадцать, а танков-пятистиший ей все
не посвящали и не посвящали. Как-то влочился за
ней принц Фу-ка-Кеси, пытался охмурить юную
красавицу-поэтессу. Сулил ей всякие посулы, дарил
ей подарки разныя, грузил ей, пургу гнал, лапшу
вешал, баки забивал, обувал, травил, гнал, загибал
- ну ни в какую Оно-но-Комати уперлась рогом, и все
тут! А надо сказать, что Фу-ка-Кеси был не очень-то
симпатичен. Глазки узкие, лицо желтое, росточку
невысокого, волосы черные, голосок резкий. Но
шалун был каких поискать! Ни одного кимоно мимо
не пропустит! Такой вот был ужасный тип принца. А
уж Оно-но-Комати запала ему. И он на нее запал.
Положил на нее свой раскосый глаз Фу-ка-Кеси,
значит. Симэнаву задумал снять с талантливой
девчонки, красивицы-таю Оно-но-Комати!
Не дает покоя ему его нефритовый ствол,
как дурная башка – ногам. Уж и друзья-принцы стали
над ним потешаться по-японски: "Ну что, Фу-ку, не трахнул
еще Оно-но-Комати?". Фу-ка-Кеси краснел,
как вареный осьминог, как жареный лобстер, и
говорил приглушенным голосом: "Ну вас, дурачки!",
и уходил восвояси снова и снова добиваться
ответного полового чувства от юной поэтессы. Но
Оно-но-Комати не была девушкой-дзеро. Она была
честной поэтической натурой 0-химэсама, и свои
нефритовые губы подставлять кому попало не
собиралась, хоть и принцу! Принцев много, а губы
нефритовые у нее одни! На всех не напасешься. Она
не окиягарикобоси какая-нибудь! Те пусть, не
жалея своих нефритовых губ, дают кому хотят, а она
дождется-таки любви. Но однажды, играя в сугоруку
с принцем Фу-ку де ла Коси на ночь любви, они
доигрались до того, что Оно-но таки проигралась в
пух и прах и согласилась стать жертвой низменных
желаний извращенного принца, но с одним условием,
что после первой ночи он будет должен провести с
ней подряд еще 99 ночей, чтобы в сумме получилось
100! Для ровного счета.
От счастья такого с Фу-ку чуть было не
случилась преждевременная эякуляция: "Ничего себе:
играл на ночь, а выиграл все сто!!!" Прибежал
в общагу к своим дружбанам-японцам, кричит:
"Выиграл! Выиграл! Сегодня ночью я
Оно…-но-Комати!" "Быть того не может!,
дивятся мужики, Страхолюдина такая, щелки вместо глаз и вдруг
будет… Оно-но-Комати!!! Нонсенс!"
Однако порадовались вместе с Фу-ку,
стали собирать его к Оно-но. Кто дает ему
презервативы, кто советы.
И вот, с появлением луны, Фу-ку уже
стоит возле татами своей вожделенной Оно-но,
словно в квартале Сонэдзаки, теребит свое кэса,
как найма-да-бодзу. И вот настал миг
пленительного счастья. Затем еще и еще, и так
десять раз. Старался Фу-ку-Кеси изо всех сил,
чтобы показать капризной и вздорной девчонке, к
чему могут привести сто ночей. Усталый, но
довольный, он еле доволок ноги до общаги. Мужики
ждали его с нетерпением.. Но Фу- ку только слабо
махнул рукой в сторону и прошептал: "Там… Бу- бу…",
и замертво свалился мимо татами, разбив при
этом замечательный старинный двухлитровый сосуд
для сакэ, работы неизвестного мастера V века
своей нефритовой башкой. С наступлением сумерек
он проснулся, сьел десяток миног и лангуст, запил
поллитровкой сакэ и, ни слова не говоря,
сопровождаемый настороженными взглядами
корешей, вышел из избы, громко хлопнув
тростниковой дверью-седзи, забыв, что она
раздвижная.
Вторая ночь прошла примерно, как и
первая, третья, как и вторая, но через неделю Фу-ку
стал сачковать и после первого мига блаженства
притворяться спящим. Однако юная Оно-но держала
ухо востро, она будила коварного принца снова и
снова, и так по десяти раз кряду. Ну, иногда
меньше. Фу-ку-Кеси спал с лица. Но с лица, как
говорят японцы, воду не пить! Он осунулся,
вытянулся, как борзая, стал поджарым и худым, как
танцор. Ходил медленно, боком, широко расставляя
ноги. Взгляд его стал мутным и бессмысленным.
Ребята из японской общаги как могли помогали ему.
Они ловили ему свежих лобстеров, хамагури,
подкармливали его грецкими орехами, пивом с
яйцами, миногами, устрицами, говядиной,
сметаной… Однажды его лучший друг Судзуки
Хитачи, завидев, как Фу-ку-Кеси, собираясь к
любимой, грозно выругался матом, споткнувшись о
татами, сказал проникновенно: "Слушай, друг!
Может, давай я вместо тебя пойду?"-преданно глядя
ему о глаза. "Нет!" – твердо ответил мужественный
принц и отвел дружественную руку, и, покачиваясь,
как сакура во время урагана, уныло побрел к
молодой гетере. Он зарубками отмечал на
бамбуковой палочке, сколько ему осталось до
дембеля. Иногда он просыпался в поту с мыслями: "И
на хрена мне это нужно?" Но слово принца закон -
для подчиненных! И он снова и снова шел, словно на
бой, к своей любимой Оно-но, крепко сжав упрямые
нефритовые губы, набычившись и покраснев от
натуги.
Однажды утром он, после очередного
мига пленительного счастья, преодолевая
усталость и сон, вышел неверной походкой из фанзы
Оно-но. Молодая служанка, подстригавшая куст
жимолости, увидев его, оглянулась воровато по
сторонам и, приложив пальчик к губам, тихонько
произнесла с улыбкой: "Фу-ку-Сан!.. хоцес?"
Фу-ку-Кеси чуть было ее не прибил на месте, но сил
хватило лишь на то, чтобы сурово сдвинуть брови.
Жители Киото, завидев его черную, мрачную ставшую
прозрачной фигуру, сочувственно говорили:
"Фу-ку-Кеси на работу пошел!" Однажды Фу-ку не
выдержал и предложил Оно-но: "Давай-ка,
дочка, я тебе лучше танки почитаю!" На что гордая
красавица с достоинством и презрением ответила:
"Танки я и без тебя почитаю! Е… давай!" А
на 99 день Фу-ку-Кеси однажлы в постели задергался, как
при падучей, захрипел, закричал, выпучив глаза, завизжал,
застонал. Оно-но подумала, что у него наступил очередной оргазм,
а это оказалась обыкновенная агония. Аорта разорвалась. Так иногда
бывает при излишествах. И не только у принцев. Вот так бесславно
завершилось последнее любовное приключение принца Фу-ку-Кеси,
положив начало блистательной любовной карьере Оно-но-Комати.
А.Мешков, размещено в ХХ веке