Рыба

   Жарким летним днем под сенью оливковых дерев мужики забивали козла в домино. Козел жалобно блеял и слабо сопротивлялся, дергая конечностями.
   – Пусто два! – сказал Петрович. – А у меня жена родила снова!
   – Два – четыре! – сказал Семен. Выпуская дым из носа. – Снова негра?
   – Пусто шесть! – Сказал Живоглазов.
   – Опять! – грустно подтвердил Петрович.
   – Наверное, железа в организме много! – предположил Пал Кузьмич. – Дуплюсь! Или – кальция!
   – А может, и натрия! – предположил Сенька. – Если натрия в организме мало – непременно негры рождаются! У моей жены тоже так было. Потом прошло! Наливай, Петрович! Пусто – шесть!
   – Ага! А вот у меня, например – четверо, – сказал Живоглазов. – И все – китайцы! Это как?
   – А как ты определил? – спросил Сенька.
   – Так глаза у них ведь узкие, что твои щелки! Три два!
   – Узкие глаза – это хорошо! – вздохнул Петрович. – Через узкие глаза детишки меньше мерзости всякой видят. У моих широкие! Три пять!
   – Оно понятно! У негра всегда глаза шире, чем у китайца! На то он и негр! Пять шесть!
   – А у китайца – кожа желтее, чем у негра! Четыре один! – сказал Пал Кузьмич.
   – На то он и китаец! Дуплюся!
   – А негр, зато поет лучше китайца! Шесть восемь! – сказал Петрович.
   – Имей совесть, Петрович! Такой костяшки не бывает! – одернул его Сенька.
   – Извините! – Петрович забрал костяшку назад. – Шесть два!
   – Поющий китаец – это просто беда! Лучше держаться подальше от поющего китайца! Поближе к поющему негру! Ноль один! – сказал Пал Кузьмич.
   – Негр – это еще не беда! – сказал Сенька. – У меня вообще – еврей родился! Один шесть!
   – Да ты что? – ухнули мужики все разом.
   – Я тебе говорю! – уверенно сказал Сенька.
   – А как ты узнал?
   – Ну, так он же это… обрезанный родился!
   – Как? Как это обрезанный?
   – Ну, так! То есть совсем! Ничего у него спереди нет!
   – Совсем ничего?
   – Ну, как… Дырка какая-никакая, конечно, есть! Он же писает… А так что бы там что-нибудь такое, ну типа там… Ничего! Я как видел, что обрезанный так сразу понял – еврей!
   – А может это баба? – предположил Петрович. – Я знаю, еще у баб там тоже ничего нет.
   – А то! Баба! Скажешь тоже! Его же Абрамом зовут! – возмутился Сенька.
   – А как ты узнал?
   – Что?
   – Ну, что он Абрам- то?
   – А! Ты вон про что! Да как, как! Я как увидел, что он обрезанный, так сразу его Абрамом и назвал! Пять шесть!
   – Было уже! Не наглей!
   – Да? А я и не заметил! Тогда, четыре один! – поправился Сенька.
   – И правильно! Еврей – это не беда! Еврей он бедовый! Еврею в жизни легко! Пусто пусто! – сказал просто Пал Кузьмич.
   – А негр – зато поет хорошо! – сказал Петрович. – Просто заслушаешься!
   – А у китайца – глаза узкие. Он мерзости жизни не видит! – сказал Живоглазов и, хрястнув по столу костяшкой, торжественно гаркнул во всю свою луженую глотку, – Рыба!!!

  А.Мешков

<< & >>